Эмоция – особая форма психического отражения, которая в форме непосредственного переживания отражает не объективные явления, а субъективное к ним отношение.
Эмоции выражаются не только в двигательных реакциях: мимике, жестах, но и в уровне тонического напряжения мышц.
Одним из наиболее чувствительных индикаторов изменения эмоционального состояния человека является его голос. Разработаны специальные методы, позволяющие по голосу распознавать возникновение эмоциональных переживаний, а также дифференцировать их по знаку (на положительные и отрицательные).
Большинство физиологических изменений при эмоциях относятся к активации симпатической вегетативной нервной системы: повышение артериального давления и учащение пульса, учащение дыхания, расширение зрачков, повышение потливости при снижении секреции слюны и слизи, повышение уровня глюкозы в крови, ускорение свертываемости крови, перераспределение крови из живота и кишечника в мозг, элевация волос кожи — «Гусиная кожа».
Симпатическая реакция готовит организм к «Выбросу Энергии». После разрешения эмоции — парасимпатическая (сохраняющая энергию) система возвращает организм в исходное состояние.
НЕЙРОАНАТОМИЧЕСКИЕ СУБСТРАТЫ ЭМОЦИЙ
Сведения об анатомическом субстрате развития тех или других эмоций обычно черпаются из опытов с разрушением и стимуляцией различных отделов мозга, а также из изучения функций мозга человека в клинике в связи с операциями на мозге и проведением различных лечебных процедур.
Первая наиболее стройная концепция, связывающая эмоции с функциями определенных структур мозга, была опубликована в 1937г.Структурная основа эмоций
И принадлежит американскому невропатологу Дж.Пейпецу. Изучая эмоциональные расстройства у больных с поражением гиппокампа и поясной извилины, он выдвинул гипотезу о существовании единой системы, объединяющей ряд структур мозга и образующей мозговой субстрат для эмоций. Эта система представляет замкнутую цепь и включает: гипоталамус — передневентральное ядро таламуса — поясную извилину — гиппокамп — мамиллярные ядра гипоталамуса. Она получила название круга Пейпеца (см. рисунок). Позднее П. Мак-Лин в 1952 г., учитывая, что поясная извилина как бы окаймляет основание переднего мозга, предложил назвать ее и связанные с ней другие структуры мозга лимбической системой (limbus — край). Источником возбуждения для этой системы является гипоталамус. Сигналы от него следуют в средний мозг и нижележащие отделы для инициации вегетативных и моторных эмоциональных реакций. Одновременно нейроны гипоталамуса через коллатерали посылают сигналы в передневентральное ядро в таламусе. По этому пути возбуждение передается к поясной извилине коры больших полушарий.
Поясная извилина, по Дж. Пейпецу, является субстратом осознанных эмоциональных переживаний и имеет специальные входы для эмоциональных сигналов, подобно тому, как зрительная кора имеет входы для зрительных сигналов. Далее сигнал из поясной извилины через гиппокамп вновь достигает гипоталамуса в области его мамиллярных тел. Так нервная цепь замыкается. Путь от поясной извилины связывает субъективные переживания, возникающие на уровне коры, с сигналами, выходящими из гипоталамуса для висцерального и моторного выражения эмоций.
Однако сегодня красивая гипотеза Дж. Пейпеца приходит в противоречие со многими фактами. Так, под сомнением оказалась роль гиппокампа и таламуса в возникновении эмоций. У человека стимуляция гиппокампа электрическим током не сопровождается появлением эмоций (страха, гнева и т.п.) Субъективно пациенты испытывают лишь спутанность сознания.
Из всех структур круга Пейпеца наиболее тесную связь с эмоциональным поведением обнаруживают гипоталамус и поясная извилина. Кроме того, оказалось, что и многие другие структуры мозга, не входящие в состав круга Пейпеца, оказывают сильное влияние на эмоциональное поведение. Среди них особая роль принадлежит миндалине, а также лобной и височной коре головного мозга.
Велика роль гипоталамуса как в развитии мотивационного поведения, так и в развитии связанных с ним эмоций. Гипоталамус, где сосредоточены двойные центры, регулирующие запуск и прекращение основных типов врожденного поведения, большинством исследователей рассматривается как исполнительная система, в которой интегрируются вегетативные и двигательные проявления мотивации, и в том числе эмоций. В составе эмоции принято выделять собственно эмоциональное переживание и его соматическое и висцеральное выражение. Возможность их появления независимо друг от друга указывает на относительную самостоятельность их механизмов. Диссоциация эмоционального переживания и его выражения в двигательных и вегетативных реакциях обнаружена при некоторых поражениях ствола мозга. Она выступает в так называемых псевдоэффектах: интенсивные мимические и вегетативные реакции, характерные для плача или смеха, могут протекать без соответствующих субъективных ощущений.
Важные эмоциогенные свойства обнаруживает миндалина. У высших животных она расположена в коре, в основании височной доли. Удаление миндалины нарушает механизмы эмоций. По данным В.М.Смирнова, электрическая стимуляция миндалины у пациентов вызывает эмоции страха, гнева, ярости и редко удовольствия. Ярость и страх вызываются раздражением различных отделов миндалины. Опыты с двусторонним удалением миндалины в основном свидетельствуют о снижении агрессивности животного. Отношение миндалины к агрессивному поведению убедительно продемонстрировано К.Прибрамом в опытах на обезьянах в колонии макак-резусов. После двустороннего удаления миндалины у вожака стаи, который отличался властностью и занимал высшую ступень зоосоциальной иерархии, он потерял агрессивность и переместился на самую низшую ступень зоосоциальной лестницы. Его место занял наиболее агрессивный, который до операции был вторым в иерархии. А бывший лидер превратился в покорное, испуганное животное.
По мнению ряда исследователей, эмоциональные функции миндалины реализуются на сравнительно поздних этапах поведения, после того как актуализированные потребности уже трансформировались в соответствующий эмоциональные состояния. Миндалина взвешивает конкурирующие эмоции, порожденные конкурирующими потребностями, и тем самым определяет выбор поведения. Миндалина получает обширную информацию о внешнем мире. Ее нейроны реагируют на световое, звуковое и кожное раздражение.
Кроме того, в регуляции эмоций особое значение имеют лобная и височная кора. Поражение лобных долей приводит к глубоким нарушениям эмоциональной сферы человека. Преимущественно развиваются два синдрома: эмоциональная тупость и растормаживания низших эмоций и влечений. При этом в первую очередь нарушаются высшие эмоции, связанные с деятельностью, социальными отношениями, творчеством. Удаление у обезьян височных полюсов ведет к подавлению их агрессивности и страха. Передняя лимбическая кора контролирует эмоциональные интонации; выразительность речи у человека и обезьяны. После двустороннего кровоизлияния в этой зоне речь пациента становится эмоционально невыразительной.
Согласно современным данным поясная извилина имеет двусторонние связи со многими подкорковыми структурами (перегородкой, верхними буграми четверохолмия, голубым пятном и др.), а также с различными областями коры в лобных, теменных и височных долях. Ее связи более обширны, чем у какого-либо другого отдела мозга. Существует даже предположение о высшей координирующей функции поясной извилины в отношении эмоций.
Виды эмоциональных нарушений
Агрессивность
Многим детям свойственна агрессивность.Переживания и разочарования ребёнка, которые взрослым кажутся мелкими и незначительными,оказываются весьма острыми и труднопереносимыми для ребёнка именно в силу незрелости его нервной системы, поэтому наиболее удовлетворительным для ребёнка решением может оказаться и физическая реакция, особенно при ограниченности ребёнка к самовыражению.
Выделяются две наиболее частые причины агрессии у детей. Во-первых,это боязнь быть травмированным,обиженным,подвергнуться нападению,получить повреждения.Чем сильнее агрессия, тем сильнее стоящий за ней страх.Во-вторых,это пережитая обида, или душевная травма, или само нападение.Очень часто страх порождается нарушенными социальными отношениями ребёнка и окружающих его взрослых.
Физическая агрессия может выражаться в драках, так и в форме разрушительного отношения к вещам. Дети рвут книги,разбрасывают и крушат игрушки,ломают нужные вещи, поджигают их. Иногда агрессивность и разрушительность совпадают, и ребёнок швыряет игрушки в других детей или взрослых.Такое поведение в любом случае мотивированно потребностью во внимании,каким-то драматическими событиями.
Агрессивность необязательно проявляется в физических действиях.Некоторые склонны к так называемой вербальной агрессии, за которой часто стоит неудовлетворённая потребность почувствовать себя сильным или отыграться за собственные обиды. Бывает,что брань является средством выражения эмоций в неожиданных неприятных ситуациях:упал, расшибся и др.
Психолог приходит к выводу, что агрессия ребёнка не носит болезненного характера и не наводи на мысль о более тяжёлом психическим отклонении,о общая тактика работы состоит в том, чтобы постепенно научить ребёнка выражать своё неудовольствие в социально приемлемых формах
Первым шагом на этом пути является попытка сдерживать агрессивные порывы ребёнка непосредственно перед их проявлением.В отношении физической агрессии это сделать легче,чем в отношении вербальной.Можно остановить ребёнка окриком,отвлечь его игрушкой или каким-то занятием,создать физическое препятствие агрессивному акту.
Читайте также: Соединение с прокси в телеграм
Если акт агрессии предотвратить не удалось,надо обязательно показать ребёнку,что такое поведение абсолютно неприемлемо.Проявивший агрессивную выходку ребёнок подвергается суровому осуждению,в то время как его «жертва»окружается повышенным вниманием и заботой взрослого.Такое положение может ясно показать ребёнку,что сам он только проигрывает от таких поступков.
В случае разрушительной агрессии взрослый обязательно должен кратко,но однозначно выразить своё недовольство подобным поведением.Очень полезно каждый раз предлагать ребёнку устранить учинённый им разгром.
Вербальную агрессию предотвратить трудно, поэтому почти всегда приходится действовать после того, как акт агрессии уже совершился.Если обидные слова ребёнка адресуются взрослому, то целесообразно вообще проигнорировать их, но при этом попытаться понять, какие чувства и переживания ребёнка стоят за ними.
Работая с агрессивными детьми, всегда нужно иметь в виду, что любые проявления страха у окружающих перед агрессивным выпадом ребёнка могут его только стимулировать.Конечная цель преодоления агрессивности ребёнка состоит в том, чтобы дать ему понять,что есть иные способы проявления силы и привлечения аудитории,гораздо более приятные с точки зрения ответной реакции окружающих.Таким детям очень важно пережить удовольствие от демонстрации нового навыка поведения перед благожелательной аудиторией.
Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском:
Китайская мимика не подпадает под гипотезу базовых человеческих эмоций
Еще со времен Чарльза Дарвина, посвятившего этому вопросу специальную работу «Выражение эмоций у человека и животных», универсальность механизма выражения эмоций у людей остается предметом одного из самых долгих споров среди биологов, культурологов и социологов. Так, сторонники универсалистской гипотезы утверждают, что все люди независимо от расы и культуры способны транслировать окружающим шесть базовых эмоций (счастье, удивление, страх, отвращение, гнев и печаль), используя сходные — в силу биологической и эволюционной общности людей — конфигурации лицевых мышц.
Универсалистский взгляд на эмоциональный «лицевой код» неоднократно подвергался критике в ходе межкультурных исследований, но статистики, достаточной для набора доказательной базы, опровергающей (либо подтверждающей) эту гипотезу, до сих пор не было.
Прозрел, увидел, ощутил
Но сейчас гипотезу универсального распознавания эмоций можно считать опровергнутой благодаря экспериментам, поставленным группой исследователей, работающей под руководством Рэйчел Джек — психолога из Университета Глазго (Великобритания), давно занимающейся этим вопросом. Статью с их описанием публикует Proceedings of the National Academy of Sciences.
Универсалистскую гипотезу решили проверить на научность с помощью группы из специально отобранных 15 взрослых китайцев и 15 взрослых европейцев обоего пола (средний возраст 22 и 23 года соответственно), понимающих английский язык, но имеющих минимальный опыт знакомства с представителями другой культуры (китайская группа состояла из молодых людей, только что приехавших для обучения в Европу), а также специально разработанного генератора изображений, имитирующего все возможные движения различных лицевых мускулов на двух трехмерных аватарах — «азиатском» лице и «европейском». Наблюдатели, распознав ту или иную эмоцию в серии анимаций, состоящей из набора случайных выражений лиц, должны были классифицировать их по шести базовым эмоциям (плюс «не знаю», если эмоция осталась непонятной) и шкале интенсивности из пяти пунктов (от «очень слабо» до «очень сильно» выраженной эмоции).
Правда на лице написана
В общей сложности в каждой группе было распознано (то есть отнесено к одной из шести эмоций) примерно по 4800 генерированных анимаций с примерно равными долями «азиатских» и «европейских» аватаров в каждой, что говорит о несущественном вкладе расового фактора в сам процесс распознавания эмоций (наблюдатели разных рас с одинаковым успехом распознавали эмоции что на «европейских» лицах, что на «азиатских»).
А вот культурный фактор оказался очень сильным: европейцы и азиаты классифицировали конфигурации лицевых мускулов по-разному.
Из 4800 анимаций в соответствии с числом наблюдателей в каждой из двух групп (15), распознаваемых эмоций (6) и рас аватаров, генерирующих виртуальные «рожи» (2), было выделено 180 обобщающих моделей (15х6х2) лицевой экспрессии, актуальных для китайцев, и 180, актуальных для европейцев. Согласно универсалистской гипотезе, эти модели должны группироваться сходным для китайцев и европейцев образом в шесть разных кластеров в соответствии с числом основных эмоций, поскольку каждой эмоции должна соответствовать специфичная и общая для всех людей комбинация лицевых мускулов, которую эти модели обобщают.
Илл. 1. Итоговые матрицы кластеров, полученные после анализа 360 мимических моделей у европейцев и китайцев. Кластеры (большие квадраты по диагонали матрицы) объединяют эмоционально родственные конфигурации лицевых мышц — чем дальше друг от друга кластеры, тем более контрастны связанные с ними эмоции (напр. «счастье» и «печаль» оказалсиь в разных углах матрицы). // PNAS
Модели, выделенные в группе европейцев, действительно сформировали шесть гомогенных эмоциональных кластеров (см. схему). А вот китайские модели подобного единообразия не демонстрируют: в статистическом отношении их кластеры оказались намного менее различимыми и содержащими многочисленные вкрапления из других.
Означает ли это, что китайцы хуже считывают мимику, чем европейцы, в том числе, как многие, быть может, успели подумать, из-за этического запрета смотреть прямо в лицо собеседника, распространенного в дальневосточных обществах?
Нет, похоже, все выглядит как раз наоборот: анализ полученных моделей, отражающих восприятие чужой мимики китайцами и европейцами, показал, что для китайца в отличие от европейцев самой информативной с точки зрения эмоций областью являются глаза, выражение которых намного хуже поддается контролю, чем мимика других частей лица. В этом смысле китайцы более тонко и, так сказать, оперативно считывают эмоции, чем европейцы, доверяющие более броской мимике, которой китайцы меньше доверяют, распознавая в первую очередь по глазам такие эмоции, как страх, отвращение и гнев (см. илл. 2).
Илл. 2. Наиболее информативные с точки зрения эмоций области лица: у европейцев (синие), у китайцев (красные). // PNAS
По-видимому, список из шести базовых пунктов плохо годился для точной классификации эмоций, которые китайцы распознавали на лицах, генерируемых компьютером, что провоцировало путаницу и итоговое размывание кластеров в китайской группе. Иначе говоря, если шесть базовых позиций — счастье, удивление, страх, отвращение, гнев и печаль — адекватно описывают эмоциальный диапазон, считываемый с чужого лица европейцем, китаец интерпретирует язык лица иначе и такая шкала ему не подходит. Особенно это заметно в таких позициях, как «страх», «отвращение» и «гнев», которые, по мнению авторов, недостаточно учитывают такие актуальные для китайцев эмоции и связанную с ними мимику, как «стыд», «гордость» и «чувство вины», которым не нашлось место в «базовом» списке.
Что и немудрено, если список составлялся людьми, принадлежавшими западной культуре.
Вавилонское столпотворение не виновато
Используемая шкала эмоций и «мимические коды», таким образом, не универсальны и не описывают эмоциональный опыт людей другой культуры, иначе воспринимающих некоторые конфигурации лицевых мускулов, считают авторы статьи. Причина же различий не генетическая (разница в лицевой анатомии между европейцами и восточными азиатами ничтожна), а культурная: за тысячелетия относительной изоляции в разных популяциях Homo sapiens сформировалась спефицическая мимика, притом одна такая мимика, по стечению скорей исторических, чем научных обстоятельств, была признана «универсальной» .
Профессор истории рассказывает про исследования чувств
В издательстве «НЛО» вышла книга Яна Пламера «История эмоций». Это первая монография, посвященная науке о возникновении и проявлении чувств. В ней рассказывается о давнем споре универсалистов, которые считают, что люди по всему миру испытывают эмоции одинаково, и социальных конструктивистов, которые настаивают, что эмоции зависят от культурной среды. The Village публикует главу, посвященную теории Пола Экмана: он определил базовые эмоции и стал прототипом главного героя сериала Lie to Mе.
Lie to Mе
В начале 2009 года в США вышел на экраны первый сезон телесериала Lie to Mе (в России он известен под названиями «Обмани меня» в переводе Первого канала или «Теория лжи» в переводе студии Novafilm. — Прим. пер.). Впоследствии он был показан еще более чем в полусотне других стран. Главный герой сериала — психолог, доктор Кэл Лайтман, возглавляющий собственную фирму, которая помогает полиции и спецслужбам расследовать преступления. Фирма специализируется на услугах очень необычного рода: она разоблачает лжецов, анализируя «микровыражения» их истинных намерений и чувств. Несмотря на все старания профессиональных обманщиков ввести собеседника в заблуждение, эти микровыражения проявляются у них в языке тела и прежде всего на лице.
Читайте также: Dns unlocker как удалить
Сотрудники фирмы, вопреки заключенной между собой договоренности, то и дело пользуются своими методиками и в быту. Например, сам Лайтман обещает своей дочери-подростку Эмили не использовать никаких «тайных научных методов» в отношении ее бойфренда Дэна, с которым у нее вечером свидание. Но когда Дэн звонит в дверь, Лайтман — ходячий детектор лжи — приветствует его вопросом: «Ты собираешься сегодня вечером попробовать заняться сексом с моей дочерью?» — а затем изучает реакцию Дэна привычным для себя способом.
Прототипом Лайтмана послужил Пол Экман (1934), который с конца 1950-х годов работает психологом в Калифорнийском университете в Сан-Франциско, а также является генеральным директором компании Th e Paul Ekman Group, LLC. В 2009 году Экман вошел в сотню самых влиятельных людей планеты по версии TIME Magazine. Он — ключевая фигура в областях антропологического, социологического и лингвистического изучения эмоций. Экман выступал консультантом при написании сценария сериала Lie to Me, и в договоре было детально оговорено, до какой степени Кэл Лайтман может быть похож на него: начиная от биографических деталей, таких как самоубийство его матери, и кончая внешним сходством между Экманом и актером Тимом Ротом.
Консультирование не закончилось с выходом сериала на экран: в специальном сопроводительном блоге Пол Экман «разъясняет научные факты, лежащие в основе каждой серии». Но главное значение здесь имел вопрос передачи прав интеллектуальной собственности, потому что весь замысел сериала базируется на работах Экмана в области изучения эмоций. Так в чем же заключается его вклад в эти исследования?
Базовые эмоции
Наибольшую известность Экману принесла его теория шести базовых эмоций, которые, как он утверждает, люди всех культур испытывают и могут распознавать в других людях. Это радость, злость, отвращение, страх, грусть и удивление. Приводить здесь оригинальные английские названия для этих базовых чувств (happiness, anger, disgust, fear, sadness, surprise), как это делают многие исследователи, занимающиеся историческим, антропологическим, этнолингвистическим и просто лингвистическим изучением эмоций, представляется излишним, потому что выражение эмоций имеет место, согласно теории Экмана, прежде всего не в языке, а на лице. Для каждой базовой эмоции есть соответствующее, безошибочно опознаваемое выражение лица, которое никто не способен скрыть. Даже если кто-то намеренно пытается схитрить или если социальные нормы (в терминологии Экмана — «правила отображения») запрещают демонстрировать базовые эмоции, микровыражения всегда выдают их. Микровыражения часто занимают лишь доли секунды, но все равно «просачиваются» сквозь любую маску, которой человек надеется скрыть свои чувства.
Главным проявлением базовых эмоций являются универсальные выражения лица, или, говоря более общим языком, «характерные универсальные сигналы» (distinctive universal signals). На этом Экман всегда настаивал, какие бы зигзаги он ни делал в своих попытках выработать оптимальные дефиниции. Менялись с течением времени только набор и количество базовых эмоций: так, в 1992 году Экман писал, что базовых эмоций шесть — это злость, страх, грусть, радость, отвращение и удивление — и есть еще пять, которые, как может выясниться, тоже входят в эту группу: презрение (contempt), стыд (shame), чувство вины (guilt), смущение (embarrassment) и благоговейный трепет (awe).
Два года спустя речь шла уже о пяти точно установленных и трех потенциальных базовых эмоциях:
Имеются убедительные свидетельства того, что существуют общие для всех культур выражения лица, соответствующие пяти эмоциям: злости, страху, грусти, наслаждению и отвращению. Нет пока согласия относительно того, существует ли единый для всех культур сигнал удивления, презрения, стыда/вины.
Впоследствии Экман сузил определение базовых эмоций и утверждал, что только их и можно вообще называть «эмоциями».
Опыты с фотографиями
Каким путем пришел Экман к своей идее базовых эмоций? Историк науки Рут Лис (1939) критически проанализировала этот путь и описала его, назвав свое исследование, вслед за Мишелем Фуко, «генеалогией настоящего». Она понимает под этим диагноз актуальной интеллектуальной тенденции — в данном случае «эмоционального поворота», то есть обращения многих гуманитарных наук и наук о жизни к изучению чувств. Исследовательница выявляет его позиции, общие для разных дисциплин, или «структуру», и его источники.
Случай Экмана Лис описывает как историю, в которой линии развития научной практики (например, применения фотографии в лабораторных экспериментах) сходятся с интеллектуальными и культурными тенденциями. Экман, по его собственным словам, заинтересовался психологией в возрасте 14 лет под впечатлением от самоубийства матери, страдавшей депрессией. Прочитав Фрейда, он открыл для себя психоанализ и прошел его сам. В середине третьего десятилетия своей жизни он был твердо намерен посвятить весь век работе в области психоаналитической групповой и индивидуальной психотерапии.
В те же годы, работая над диссертацией, он познакомился с методами экспериментальной психологии, использовавшимися в бихевиористской школе Скиннера. Кроме того, Экман увлекался фотографированием и современным танцем, благодаря чему использование фотографий и внимание к невербальной коммуникации потом стали играть важную роль в его исследованиях эмоций. Окончив колледж в Чикаго и получив докторскую степень в Нью-Йорке, Экман в 1957 году переехал в Сан-Франциско, где и работает с тех пор в отделении психиатрии Калифорнийского университета, сначала в качестве научного сотрудника, а затем — после перерыва, когда он служил военным психологом в армии, — уже в довольно зрелом возрасте он стал там профессором.
Первоначально, как пишет Экман, он стоял на позициях культурного релятивизма, считал, что все объясняется «социальным научением», и был «полностью убежден, что все, что касается выражения и жестов, возникает в результате научения». Это свое убеждение он пересмотрел в середине 1960-х годов, когда познакомился с работами другого экспериментального психолога — Сильвана Томкинса, который отошел от господствовавших тогда течений бихевиоризма и психоанализа. Под влиянием трудов Дарвина о выражении чувств Томкинс постулировал существование «программ аффекта», то есть определенных телесных реакций и форм поведения, которые вызываются внешними раздражителями и реализуются независимо от влияния культуры и индивидуальной биографии, от воли или воображения человека.
Томкинс утверждал, что внешние раздражители вызывают в эволюционно наиболее древних зонах мозга реакции, которые автоматически запускают определенное поведение и телодвижения. Лис описывает концепцию Томкинса следующим образом: если я убегаю от змеи, то делаю это не потому, что считаю, что передо мной находится опасный объект, и не хочу или не намереваюсь быть ужаленным. Я убегаю, потому что боюсь змей. Угроза, связанная со змеей, заключена в самом объекте: змеи пугают меня, потому что они когда-то пугали наших эволюционных предков.
Эмоции, таким образом, превращаются в схемы «стимул — реакция», согласно которым мы, люди, реагируем на раздражители такими способами, которые сегодня, может быть, и не повышают наши шансы на выживание, но нашим далеким эволюционным предкам давали преимущества в борьбе за выживание. В этой модели нет места для сознательной оценки ситуации и принятия решения: я убегаю от змеи, потому что мне хочется от нее убежать, или потому, что в детстве меня укусила змея; или потому, что ее форма вызывает у меня бессознательные воспоминания о пенисе дяди, который изнасиловал меня, когда я была девчонкой; или, наоборот, я не убегу от змеи, потому что обожаю рептилий. Рут Лис называет эту позицию «нон-интенционалистской».
Противоположная, интенционалистская позиция включает в себя очень разные подходы — например, психоаналитический, в рамках которого считается, что объекты, такие как змея, не вызывают автоматически у всех одинаковую реакцию, а наполнены разными значениями, зависящими от индивидуальной биографии каждого человека; или подход когнитивной психологии, в которой акцент делается на моменте оценки (appraisal). Итак, в концепции Лис интенционализм и нон-интенционализм образуют два полюса, вокруг которых с середины ХХ века группируются психологические исследования эмоций. Экман принял гипотезы Томкинса и стал придумывать схему эксперимента, который мог бы подтвердить их. Сначала он показывал испытуемым сделанные Томкинсом фотографии лиц и просил выбрать из списка те эмоции, которые они выражали. В большинстве случаев результаты совпадали, и Экман счел, что это можно рассматривать как доказательство гипотезы об универсальности эмоций.
Читайте также: Прошивка алкатель 7041d через флештул
Потом Экман составил свой собственный набор снимков лиц, демонстрирующих выражения разных человеческих чувств. Для этого фотографируемых людей просили показать ту или иную эмоцию. Как вспоминает сам Экман, «из более чем 3 тысяч фотографий были отобраны те, на которых можно было видеть чистое отображение какого-то одного аффекта».
Как отмечает Рут Лис, это была весьма сомнительная процедура: во-первых, эмоции, продемонстрированные по команде, рассматривались как аутентичные, а не как наигранные. Во-вторых, отбор «чистых» и гипотетически универсальных базовых эмоций не подвергался эмпирической проверке с открытым исходом, а был отдан на откуп интуиции Экмана и его коллег. Третье критическое замечание, которое можно было бы к этому прибавить: изначальная подборка из нескольких тысяч фотографий не отображала реально существующий спектр настоящих эмоциональных выражений лица, поскольку чувства были инсценированы по команде, а язык редуцирует сложную и многогранную эмоциональную реальность.
Чтобы доказать универсальную ценность этих эмоций и, таким образом, их базовый (или «первичный», как выражался Томкинс) характер, Экман и его команда показывали набор фотографий «эмоций в чистом виде» студентам (в качестве испытуемых в психологических экспериментах повсюду). Каждый испытуемый, глядя на фотографию, должен был решить, какое из шести понятий — злость, страх, грусть, отвращение, удивление, радость — более всего к ней подходит. Был получен единый для разных культур результат: А — радость, B — отвращение, C — удивление, D — грусть, E — злость и F — страх. Итог: испытуемые повсюду приписывали одни и те же эмоции одним и тем же фотографиям. Это и не удивительно, если учесть тавтологическое построение эксперимента: ведь фотография лица, изображающая, например, «страх в чистом виде» (все иные были Экманом отсеяны), демонстрировалась испытуемым вместе со списком из шести понятий, обозначающих эмоции, и в этом списке было понятие «страх», на основе которого сделана фотография.
Подтверждения по всему миру
Критика в адрес эксперимента Экмана не заставила себя ждать. Антрополог Маргарет Мид (1901–1978), известная своей приверженностью культурному релятивизму, подчеркнула искусственность тех выражений, которые включил в свою подборку Экман, и оспорила его тезис, будто на снимках показаны «не симуляции эмоций, а не подверженные культурным модификациям выражения эмоций». Бывший муж Маргарет Мид, антрополог и кибернетик Грегори Бейтсон (1904–1980), призывал учитывать социальные и коммуникативные функции мимики. И наконец, последовала критика от Рэя Бердвистела (1918–1994), лингвиста и антрополога, близкого к Мид и Бейтсону. Он сам проводил полевые исследования, посвященные демонстрации чувств, и пришел к выводу, что не существует никаких культурно универсальных выражений лица: в невербальной передаче эмоций царит безграничное культурное разнообразие. Когда вышли первые работы Экмана, Бердвистел указал на то, что психолог не нашел нетронутых культур: аборигены новогвинейских тропических лесов на самом деле просто подражали Джону Уэйну и Чарли Чаплину, чьи фильмы они знали.
Чтобы выбить почву из-под ног такой критики, Экман расширил свой эксперимент, включив в него представителей еще нескольких культур, среди которых, что особенно важно, была еще одна незападная бесписьменная — народ дани, живущий на западе Новой Гвинеи (сегодня эта территория принадлежит Индонезии). Туда как раз в это время — в начале 1970-х годов — собирался опять ехать Карл Хайдер (См. главу II), и он выразил готовность провести исследование, применяя модифицированный метод Экмана: теперь не следовало зачитывать испытуемым вслух список из переведенных на местный язык слов, якобы обозначающих базовые эмоции, с тем чтобы они указывали, какая из них какой фотографии соответствует. Вместо этого, как писал Экман, «переводчик рассказывал историю, а абориген выбирал то выражение, которое к ней подходило».
По воспоминаниям Экмана, Хайдер отправился в экспедицию, уверенный, что результаты экмановского эксперимента подтвердить не удастся, так как в языке дани не было соответствующих английским понятий для якобы универсальных базовых эмоций. Эта исходная отрицательная предвзятость антрополога была, на взгляд Экмана, неопровержимым доказательством надежности тех результатов, которые получил Хайдер и которые почти полностью совпали с результатами, полученными им самим. Впоследствии он писал: «Единственное исключение состояло в том, что дани не различали выражения злости и отвращения, хотя и отличали их от всех прочих эмоций. Хайдер предсказывал это, потому что он замечал, что дани избегают выражения злости и часто маскируют ее отвращением».
Чего Экман, опять же, по его собственным воспоминаниям, тогда не представил, так это эмпирических доказательств существования «правил отображения», то есть наложения социально нормированных способов проявления чувств на «истинные» базовые эмоции. Фактически речь шла о примирении природы (базовой эмоции) и культуры (правило отображения). Экман и его исследовательская группа придумали следующий эксперимент: американским и японским учащимся колледжа показывали фильмы об обрезании юных австралийских аборигенов и о хирургических операциях; все эти фильмы могли быть квалифицированы как тревожащие и жестокие — «вызывающие стресс».
Испытуемые просматривали фильмы в одиночестве, и при этом их снимали скрытой камерой; для контроля их снимали также при просмотре «нейтральных» фильмов, которые не вызывали стресса. Полученные таким способом изображения затем демонстрировались второй группе испытуемых, принадлежавших к другой культуре. В обоих случаях результат был одинаков: одну и ту же эмоциональную реакцию в одни и те же моменты демонстрировали и американцы, и японцы — те самые «азиаты, которых никогда не поймешь», поскольку стереотипное представление о японцах гласит, что они якобы особенно хорошо скрывают свои чувства, и это как раз и определило выбор именно японских студентов в качестве контрастной культуры для проведения данного эксперимента. На втором этапе исследования фильмы, снятые скрытой камерой, анализировались с применением техники количественного анализа лицевых движений (Facial Action Scoring Technique, FAST), которая была разработана и запатентована Экманом вместе с его ближайшим соратником Уоллесом Фризеном для анализа мимики и впоследствии переименована в «Систему кодирования лицевых движений» (СКЛиД). Результат этого этапа исследования оказался тот же, что и раньше: за всеми различиями, налагаемыми культурой, просматривались одинаковые базовые эмоции. И наконец, эксперимент был расширен: испытуемых сначала поодиночке снимали скрытой камерой во время просмотра «стрессогенных» фильмов, а затем еще раз — в присутствии «авторитетной фигуры», принадлежавшей к их же культуре. В действительности этой фигурой был аспирант, облаченный в белый халат.
Во втором случае, пишет Экман, испытуемые демонстрировали «совершенно разные выражения лица. По сравнению с американцами японцы больше улыбались — чтобы замаскировать выражения отрицательных эмоций на своем лице». Таким образом, культура играла некоторую роль, хотя базой все же оставалась природа. Экман сделал вывод: «Никогда нельзя сказать, что дело только в природе или только в воспитании».
Лицо президента
Сегодня Экман прилагает государственную логику безопасности к своим собственным исследованиям, утверждая, например, что он больше не будет публиковаться в профессиональной периодике, потому что таким образом разглашаются государственные тайны. Эта научная непрозрачность его работы сочетается, однако, с нарастающим присутствием Экмана в публичной сфере и поп-культуре. Сериал Lie to Me — это лишь самый недавний его выход на публику, которому предшествовал длинный ряд интервью и выступлений в СМИ: так, в 1992 году Экман делился своим первым впечатлением от Билла Клинтона во время президентской избирательной кампании («Это парень, который хочет, чтобы его застукали за кражей печенья из банки и чтобы мы все равно любили его за это»); потом он утверждал, что видел по лицу Клинтона, что тот лгал на пресс-конференции 1998 года, когда отрицал связь с Моникой Левински; а в последнее время в соавторстве с Далай-ламой Экман выпустил книгу-пособие о том, как радоваться жизни.
Обложка: «Новое литературное обозрение»
