Содержание
Новости
- 1 из 18
- ››
Поиск
Самое подходящее место для «запрета» — карман вертухая
Известно, что СИЗО и ИК — это режимные учреждения, жизнь которых существует в рамках определенных запретов и разрешений. И перечень предметов, которыми можно пользоваться за решеткой, сильно ограничен. Особенно на бумаге — в реальности что-либо ограничить в зоне можно, но очень трудно. Так что тюремная камера в некотором роде — лучшая в мире «нычка».
Где спрятать карты?
В камере без конца раздавался бесшабашный гогот: арестанты кайфовали, невзирая на жару, духоту и прочие «прелести» тюрьмы. Прапорщик Ляшко, дежурный контролер, несколько раз прошелся по коридору, заглянул в глазок. Арестанты резво дулись в карты, но всякий раз видя в дверях внимательный глаз охранника успевали убрать колоду. Опытному прапорщику надоела эта раздражающая веселость тех, кто напротив, должен печалиться, и он, пригласив на помощь парочку дежурных, открыл дверь и влетел внутрь.
Постукивая резиновой палкой по мясистой ладони, прапор потребовал, чтобы арестанты сдали карты добровольно. Иначе в случае обнаружения тот у кого их найдут отправится в карцер как злостный нарушитель режима. Арестанты стояли полукругом и улыбались. Старший резко замотал головой: дескать, какие карты, гражданин начальник? Тогда Ляшко приказал подчиненным произвести шмон. Дежурные обыскали одежду, просмотрели личные вещи, обшарили постели — пусто!Обшарили стены, простучали полы заглянули под стол — карты как будто сквозь землю провалились.
Разозлившийся Ляшко в сопровождении хихикающих сержантов выскочил в коридор. А через пять минут он снова, сжимая в бессильной злобе кулаки, торчал у «глазка»: чертовы арестанты опять дулись в карты!
Так продолжалось раза три. Ляшко был вне себя от ярости — он вбегал в камеру переворачивал все вверх дном, но ничего не находил. К концу смены Ляшко кое-как успокоился. Кто-то из более опытных коллег посоветовал ему быть с зеками поласковей, может, они когда-то и расскажут ему о своей «нычке».
Спустя какое-то время Ляшко, прислушавшись к совету, оказал арестантам серьезную 
услугу. Взамен прапорщик потребовал одно — выдать «нычку». «Да нет никакой нычки засмеялся опытный карманник по кличке Трос. — Смотри! — Трос повернулся боком, чуть оттопырил руку и на глазах у Ляшко извлек из его кармана колоду новеньких карт. У прапорщика отвалилась челюсть — оказывается, когда дежурные во главе с ним врывались в камеру кто-то из карманников пристраивал картишки кому-то из них прямо в карман — на тот момент это было самое надежное место в камере. А после проделанного шмона карты незаметно извлекались обратно. Разумеется, это требовало недюжинного мастерства и хладнокровия.
Прапорщик Ляшко, невзирая на весь свой опыт, был потрясен искусством «мастеров карманной тяги» и с тех пор обходил эту камеру стороной. В самом деле, зачем выставлять себя на посмешище?
Сегодня в любой из камер СИЗО при тщательном осмотре можно найти целую коллекцию запрещенных предметов. Пальму первенства в этом ряду несомненно держат мобильные телефоны. Почти в каждой уважающей себя камере есть несколько мобильников, которыми за определенную плату (а иногда за обещание будущих услуг) может попользоваться любой из арестантов. И даже если разъяренные oпеpa проверят полы и стены вдоль и поперек, какая-нибудь из мобил все равно останется не найденной: «курки» (так называются тайники — Прим. авт.), выдолбленные в стенах или в полах углубления замаскированы настолько искусно что найти все за один раз практически невозможно.
В одном из столичных СИЗО быт случай, когда начальник оперчасти разозленный регулярной утечкой информации потребовал найти все имеющиеся в камере мобильные телефоны. Охрана провела детальнейший шмон нашла три трубки. «Главкум» горделиво задрав нос, ушел отдыхать. А утром он узнал что опальная камера ночью снова вышла на связь — следовательно один из телефонов они так и не нашли.
Опера едва удар не хватил — он не мог понять куда могли спрятать мобильник? На самом же деле ларчик просто открывался хотя в тот раз телефонов в камере больше не было опера изъяли все. Но вечером из судебного заседания приехал один из обитателей камеры, а вот ему то родственники успели по пути обратно сунуть мобильный. В таких случаях арестанты суютплотно упакованный телефон в задний проход и таким не слишком удобным образом проносят его в камеру Среди ночи арестанты снова вышли на связь и сообщили все что хотели. Так что в деле борьбы с мобилами счет пока явно в пользу арестантов.
Вафли с нарконачинкой
Разумеется, опытные сотрудники СИЗО и тюрем знают, что в камере всегда можно найти целую коллекцию «запрета»: бритвы, заточки иголки кипятильники шприцы, телефоны, карты нарды, ноутбуки и прочие предметы многоразового использования.
Кроме того в камеры нередко проносят запрещенку пищевого назначения например водку, героин, разнообразные таблетки. Правда найти их еще сложнее. Во-первых, они занимают мало места и спрятать их можно куда угодно. А уж прячут их куда более изощренней, чем телефоны и заточки.
Читайте также: Фильтр аквафор не пропускает воду что делать
Однажды сотрудники СИЗО Новосибирска никак не могли понять как обитатели одной из камер регулярно «разкумариваются». Тщательные обыски ничего не дали — в камере было чисто, но почти каждый вечер кто-то из сидельцев снова находился под кайфом. Как охрана ни искала, найти ничего не удавалось. На разгадку тайны оперов навел стукач, которого посадили в камеру с заданием — разгадать секрет добычи «дури»! Секрет нашли быстро — оказывается, родственники кого-то из арестантов передавали в камеру вафли, которые вместо сладкой начинки смазывали щедрым слоем концентрированного наркотика. Зекам нужно было только отколупнуть кусок начинки и можно было варить высококачественную «ширку».
Впрочем в умелых руках даже обыкновенная ложка может стать грозным оружием Известно что троица бутырских беглецов – Железогло, Безотечество и Куликов — совершили подкоп с помощью черенков от ложек. И никакого тебе ножа, кирки или лопаты. Одним словом, минимум вспомогательных средств и максимум желания.
Впрочем российским арестантам никогда не переплюнуть перуанского заключенного который сумел провести в камеру бывшую любовницу и там ее спрятать.
Девушка пришла на свидание к 32-летнему Джексону Крокету которого посадили в перуанскую тюрьму за торговлю наркотиками. Тюрьма расположена в окрестностях столицы страны – Лимы. 22-летняя перуанка навестила любимого не просто так: решила заявить мужчине о своем желании расстаться с ним. Крокет внимательно выслушал любовницу. Надо полагать, свидание состоялось наедине, потому что дальнейшие события произошли без посторонних. Бывший торговец наркотиками настолько возмутился словами Лесли, что набросился на несчастную девушку и в ярости задушил ее. После этого Крокет спрятал труп в своей камере, создав импровизированную могилу: он соорудил цементное возвышение на полу напоминающее небольшую скамейку.
Именно там он и хранил труп бывшей возлюбленной в течение трех месяцев. Почему охранники сразу не обнаружили что девушка из камеры не вышла, сказать трудно. Надо полагать, в Перу тюремные охранники относятся к своим обязанностям довольно пренебрежительно. Только спустя три месяца после исчезновения девушки надзиратели обнаружили разлагающееся тело по запаху. Инцидент вызвал скандал. До сих пор администрация тюрьмы выясняет, каким образом тюремные надзиратели не заметили исчезновения Лесли.
После этого инцидента в тюрьме провели массовые обыски, подвергли осмотру даже санузлы, которыми пользуются заключенные. Этим случаем заинтересовался министр внутренних дел Перу который лично посетил центральную тюрьму Лимы.
32-летнего гражданина Голландии Джексона Крокета обвинили в убийстве. Трудно сказать, каким образом он сумеет уйти от ответственности. Скорее всего к статье за торговлю наркотиками будет присовокуплена еще и статья за убийство. Впрочем, удивляться тому что случилось в этой тюрьме, не приходится. Крокет отбывает наказание в одной из самых страшных тюрем страны, в ней содержатся 8 тысяч заключенных, многие из которых считаются опасными. Так что здесь могут бесследно исчезать не только молодые девушки — в этой бездне может пропасть любой. И никто ничего не заметит.
Недаром говорится что тот кто хоть однажды побывал в тюрьме обязательно в нее еще вернется. А если не вернется, то оставит после себя какую-нибудь «нычку», которой с радостью воспользуются другие.
Егор Шварц
Все имена и фамилии изменены
По материалам газеты
«За решеткой» (№6 2011 г.)
Использование мобильной связи в местах лишения свободы строго запрещено. Но тем не менее она есть – это нелегальный заработок сотрудников ФСИН в основном. Бороться с последствиями массовой коррупции в системе ФСИН – с мобильной связью – совершенно бессмысленно, такова любая борьба со следствием, а не с причиной. Именно поэтому мы публикуем заметку о «правилах пользования мобильной связью в местах лишения свободы», раз уж она там есть.
Телефон стал неотъемлемой частью жизни любого, в том числе и того, кто находится в тюрьме. Попав в заключение, я и не думал о возможности звонить, как и о других способах связи. Однако узнав, что это возможно, уже не мог жить без этого полностью спокойно. Связь, конечно, запрещена и можно оказаться в карцере за использование телефона и даже получить уголовную статью за покупку «услуг связи», но всё равно все пользуются, почти не задумываясь о возможных проблемах.
К нам в камеру связь попадала разными способами, но в основном по дороге (межкамерной связи), а происходило это по ночам. Сначала мы узнавали, смогут ли телефон прислать. Писали для этого в несколько камер и ждали ответ, который мог прийти совсем нескоро, а потом сидели с ощущением легкого мандража. Иногда приходилось ждать до трех-четырех часов, но оно того стоило. Во время общения один из нас стоял на шухере около двери, слушая и смотря, что происходит снаружи и не идет ли охранник с ключами, потом менялись. По ночам редко заламывались со шмоном в камеру, для этого нужно было мобилизировать состав охраны, а их и так не хватало. Такое случалось, если точно знали, что в конкретной камере есть телефон.
Читайте также: После установки игры нет ярлыка
В самом начале отсидки телефон в камеру не попадал. Я никого не знал, а мои сокамерники очень переживали — брать на себя ответственность за ценную вещь, за которую пришлось бы потом отвечать и возвращать потерянное. Там, где я сидел, телефон стоил дорого, почти как средняя месячная зарплата.
В первый раз получилось позвонить только через месяц и поговорить восемь минут. Второй раз он к нам попал уже через неделю. На Большом Спецу в трехместной камере практически не было места, куда бы можно было его спрятать, хотя у кого-то получалось. Сначала было совсем не до своего телефона и цены на них казались космическими. В том СИЗО вообще одни из самых высоких цен за пронос и использование связи. Потом уже начинаешь понимать, что связь ценится дорого и иногда стоит на нее потратиться.
Первый телефон, постоянно находившийся в нашей камере, появился спустя два месяца. К тому моменту я уже привык находиться без связи и звонить раз в неделю ночью. Платить одному за телефон было слишком дорого, но я готов был скинуться вместе с сокамерниками. Так получалось по 200 долларов на человека. Телефонное голодание временно закончилось, а я перестал спать по ночам, поставив себе безлимитный тариф на симкарте.
Новый сокамерник, сидевший за мошенничество, затянул себе зачем-то самый простой кнопочный Самсунг за 1000 долларов, хотя наш был более навороченный, а два телефона в маленькой камере — явный перебор. Те, кто принес телефон, тут же стуканули об этом охранникам, и они решили устроить нам прожарку обысками. Такое часто происходит там, где связи мало. Нормального к урка (место, куда прятать) мы не успели сделать. И в целом хорошо спрятать телефон с зарядкой в девятиметровой камере сложно, нужно в прямом смысле дробить стены. Старые нычки разрыли предыдущие сидельцы и там прятать было бессмысленно, вертухаи их все знали.
Нам помогало то, что камера была завалена едой, так как всем троим передавали очень много продуктов родственники и из-за этого искать было сложно и долго. Можно было час просидеть, ожидая, пока те закончат. На одном из обысков с помощью металлоискателя у нас нашли Самсунг. Его пришлось отдать, чтобы не лишиться и второго, который был лучше и с выходом в интернет. В тот момент еще начальник безопасности лютовал и ходил по коридору с мощной поисковой системой, которая ловила любой сигнал, исходивший из камер.
Но вообще в СИЗО чаще всего знают, у кого находится связь, благодаря целой сети стукачей. По ночам телефоны посылают по «дороге», и они проходят много камер, пока попадут по назначению, поэтому «дорожники» (те, кто сидят на «дороге» и передают записки) знают, откуда пришел телефон и куда идет. Лучше всего, чтобы никто не знал, что у вас в камере есть связь и не отправлять его кому-то ночью по трассе, максимум соседям. Все ценные груз ы, чтобы их не разбили и аккуратно передали, обозначаются как “хрусталь” и очень плотно упаковываются, это сразу говорит о том, что за категория груза идет. Бывали случаи, когда вместо телефона, который отправили, приходит мыло и невозможно найти концы и вернуть его обратно.
Второй телефон из нашей камеры тоже отобрали. Он продержался еще несколько месяцев, но тоже ушел, так как не было хорошей нычки и менялся состав в камере.
Сложно переоценить важность связи. Это не только общение с близкими и снятие накопившегося стресса, но также и возможность обсудить дело и тактику защиты. Какие-то вещи ты просто не успеваешь обсудить с адвокатом в перерывах между судами. Есть такие дела, в которых просто необходимо согласовывать каждый шаг и действие. Часто бывает, что благодаря связи человек выясняет, что его адвокат не помогает, а только делает видимость работы. Также важно, что при наличии связи человека сложнее запугивать и делать с ним какие-то жесткие вещи, избивать. Информация об этом тут же оказывается на свободе.
Телефон необходим при наличии заболеваний и когда нужно специальное питание, а также когда тебя забирают в другой изолятор или на этап. Случается и такое, что благодаря звонку получается вовремя передать человеку лекарство и спасти жизнь. Про тюремную медицину можно не расписывать, там просто почти нет лекарств.
Можно сэкономить много своих нервов, здоровья и сил при правильном использовании связи, однако не стоит забывать, что большинство телефонов прослушивается и нужно крайне аккуратно делиться информацией, четко понимая при каждом разговоре возможные последствия. Бывают случаи, что человек, общаясь по телефону, создает себе новые эпизоды в деле или добавляет в него фигурантов.
По-возможности, лучше использовать шифрованные мессенжеры, чем звонить. Сейчас большинство телефонов имеют выход в интернет. При использовании интернета будет меньше вероятность блокировки симкарты. С помощью глушилок проще всего блокировать обычную 2G-связь. Фсиновцы периодически отправляют запрос на блокировку симкарты оператору связи, если знают, что с нее передается негативная для них информация. Прослушка настроена на определенные слова, которые не стоит использовать. А еще лучше придумать себе специальные обозначения и говорить этими «символами». Сейчас есть небольшие тонкие аппараты, а также хорошо купить специальную маленькую зарядку, так будет удобнее прятать. И лучше затянуть себе собственную симкарту, чтобы не зависеть от других людей. Симкарту крайне сложно найти, как и флешка, она не реагирует на металлоискатель и «пылесос» (большой металлоискатель).
Читайте также: Инженерное меню dexp larus m8
Будьте всегда осторожны, телефон может быть как помощником, так и врагом. Наговорите лишнего, добавите себе проблем в деле. Или выпишут взыскание, или отправят в карцер, если не получится нормально договориться, когда телефон найдут. Смотрите по ситуации и не тратьте слишком много денег в начале срока, связь точно будет нужна на протяжении всего времени заключения.
МУРМАНСК, 23 дек — РИА Новости, Анастасия Яконюк. Печенье и папиросы следует ломать пополам, конфеты и мыло — резать, сыпучее — пересыпать, жидкое — переливать: правила проверки посылок и передач в учреждениях пенитенциарной системы более чем строгие. И все же желающие отправить с воли за решетку средства связи или психотропные вещества порой удивляют невероятной изобретательностью: наркотики прячут в изюме, ватных палочках и даже за рыбьими жабрами, телефоны передают в консервных банках и курице гриль, а сим-карты — в лейблах чайных пакетиков.
Корреспондент РИА Новости провела один день в комнате приема-передач мурманского СИЗО в качестве стажера и узнала, что и как посылают родственники заключенным.
Между волей и неволей
Говорят, улицу, где находится СИЗО-1 Мурманска, когда-то называли Улицей Плача, что вполне актуально и сегодня. Мало того, что здесь расположены мрачные здания изолятора, построенные еще в конце 30-х годов прошлого века без особого архитектурного изящества, так по соседству еще расположились многочисленные бюро ритуальных услуг и морг областной больницы.
Женщины с объемистыми сумками появляются у комнаты приема-передач посылок для подследственных и осужденных еще до ее открытия — с 09:00 до 10:00 надо успеть заполнить заявление в трех экземплярах, подготовить все продукты и вещи, как того требуют правила. Бывалые консультируют новеньких — что примут, а что нести домой. Например, сало, перец и домашние котлетки — под запретом, все конфеты желательно развернуть, а мыло лучше прозрачное, чтобы не резали.
Инспекторы отдела режима Людмила и Юлия на утреннем построении внимательно слушают давно вызубренные инструкции: вежливость к посетителям, бдительность при проверке вещей и продуктов, осторожность при передаче посылок в камеры. «От вас зависит мнение людей о системе исполнения наказаний», — напоминает замначальника СИЗО по безопасности и оперативной работе Дмитрий Морозов.
Миловидные улыбчивые девушки знают: именно они являются для подследственных и их родственников связующим звеном между волей и неволей, и все же на их плечах — ответственность за то, чтобы запрещенные предметы не оказались в камерах.
Все под нож
В 10:00 Юля достает из металлического шкафа больше десятка ножей и видеорегистратор, девушки облачаются в халаты и резиновые перчатки и распахивают окна приема посылок и передач. Большинство родственников к процедуре привычны и терпеливо ждут, когда будут вскрыты заводские упаковки колбасы и сосисок — их необходимо разрезать пополам, чтобы убедиться, что в колбасных изделиях нет лишней «начинки».
Для каждого продукта имеются свои доска и нож — разделывать «птичье молоко» там, где резали колбасу, никому не придет в голову. Для резки мыла — специальное приспособление, напоминающее утварь древнерусской избы. Печенье и пряники положено перекладывать в прозрачные пакеты и ломать, конфеты — резать ножом. «За красоту ты не отвечаешь, но делаешь все аккуратно», — с улыбкой поясняет Людмила, показывая «стажеру», как быстро порезать шоколадные конфеты.
Порубить ножом, к примеру, два килограмма шоколадного лакомства — задача, прямо скажем, утомительная. Но если передача предназначена одному из тех, чей портрет висит на доске информации под грифом «лица, склонные к употреблению психотропных веществ или суициду», выбора не остается.
Чай, кофе, сахар, овсянку и прочие сыпучие продукты нужно пересыпать в новые пакеты и внимательно просматривать. Перед тем как отправить сверток к прошедшим проверку продуктам, по нему проводят металлоискателем — для надежности.
«Сейчас сложнее стало передать что-то запрещенное, чем, скажем, лет десять назад: тогда можно было домашнее приносить. Теперь принимаем все продукты только в невскрытых заводских упаковках», — поясняет Людмила, которая проработала в системе исполнения наказаний уже 20 лет.
«Наша задача — принять и проверить. Бывает, что человек улыбнется, разговорится, но это не должно отвлекать — мало ли что он может принести. Я обучалась месяц, а Людмила была моим наставником. Она за спиной стояла, потому что много обязанностей. Это сейчас все отработано — ночью разбуди, все расскажу, как положено делать», — говорит Юля.
